Джин Шинода Болен
"Богини в каждой женщине"

Введение.  Богини есть в каждой из нас!

Каждая женщина играет ведущую роль в истории собственной жизни. Как психиатр, я выслушала сотни личных историй и поняла, что в каждой из них есть мифологическое измерение. Одни женщины обращаются к психиатру, когда чувствуют себя совершенно деморализованными и "разбитыми", другие – когда постигают, что оказались заложницами обстоятельств, которые следует проанализировать и изменить.
В любом случае, мне кажется, что женщины просят помощи у психотерапевта ради того, чтобы научиться быть главными героинями, ведущими действующими лицами в истории своей жизни. Для этого им нужно принимать сознательные решения, которые и определят их жизнь. Прежде женщины даже не сознавали, какое мощное влияние оказывают на них культурные стереотипы; сходным образом сейчас они обычно не сознают, какие могучие силы таятся в них самих, – силы, способные определять их поступки и чувства. Именно этим силам, представленным в облике древнегреческих богинь, я и посвящаю свою книгу.
Эти могучие внутренние схемы, или архетипы, объясняют основные различия между женщинами. Одним, например, для того, чтобы ощущать себя состоявшейся личностью, нужны моногамия, институт брака и дети – такие женщины страдают, но терпят, если не могут достичь этой цели. Для них самое большое значение имеют традиционные роли. Они разительно отличаются от женщин другого типа, которые превыше всего ценят свою независимость, поскольку сосредоточены на том, что важно лично для них. Не менее своеобразен и третий тип – женщины, которых манят напряженность чувств и новые переживания, из-за чего они вступают во все новые личные отношения или мечутся от одного вида творчества к другому. Наконец, еще один тип женщин предпочитает одиночество; наибольшую значимость имеет для них духовность. То, что для одной женщины свершение, другой может показаться полной бессмыслицей – все определяется тем, архетип какой богини в ней преобладает.
Более того, в каждой женщине уживаются несколько богинь. Чем сложнее ее характер, тем вероятнее, что в ней деятельно проявляются разные богини – и то, что значимо для одной из них, лишено смысла для остальных...
Знание архетипов богинь помогает женщинам понять себя и свои взаимоотношения с мужчинами и другими женщинами, с родителями, возлюбленными и детьми. Кроме того, эти божественные архетипы позволяют женщинам разобраться в собственных побуждениях (особенно это касается непреодолимых пристрастий), разочарованиях и источниках удовлетворенности.
Архетипы богинь интересны и мужчинам. Те из них, кто хочет лучше понять женщин, могут использовать систему архетипов для классификации женщин и более глубокого понимания того, чего от них можно ждать. Более того, мужчины смогут разобраться в женщинах со сложным и на первый взгляд противоречивым характером.
Наконец, такая система архетипов может стать чрезвычайно полезной для психотерапевтов, работающих с женщинами. Она предлагает любопытные клинические средства для понимания межличностных и внутренних конфликтов. Архетипы богинь помогают объяснить различия в характерах и облегчают выявление потенциальных психологических трудностей и психиатрических симптомов. Кроме того, они указывают возможные пути развития женщины по линии той или иной "богини".
Эта книга описывает новый подход к женской психологии, основанный на женских образах древнегреческих богинь, существующих в человеческом воображении уже более трех тысячелетий. Женская психология такого типа отличается от всех теорий, где "нормальная женщина" определяется как подчиняющаяся единственной "правильной модели", схеме личности или психологической структуре. Наша теория основана на наблюдениях за многообразием нормальных различий в женской психологии.
Многое из того, что я знаю о женщинах, почерпнуто из профессионального опыта – из тех знаний, которые я получила как психиатр и психоаналитик-юнгианец, из учительского и консультативного опыта практикующего преподавателя в Калифорнийском университете и главного аналитика в Институте Юнга в Сан-Франциско.
Однако описание женской психологии, которое дается на страницах этой книги, основано не только на профессиональных познаниях. Большая часть моих идей опирается на то, что и сама я женщина, познавшая разные женские роли – дочери, жены, матери сына и дочки. Мое понимание возрастало благодаря беседам с подругами и другими женщинами. В обоих случаях женщины становятся друг для друга своеобразными "зеркалами" – мы видим себя в отражении чужих переживаний и осознаем то общее, что связывает всех женщин, а равно и те стороны собственной психики, каких прежде не сознавали.
Мое понимание женской психологии определялось также и тем, что я – женщина, живущая в современную эпоху. В 1963 году я поступила в аспирантуру. В тот год случилось два события, вызвавшие со временем движение за права женщин в 70-е. Сначала Бетти Фридан опубликовала свою "Загадку женственности", где подчеркнула опустошенность и неудовлетворенность целого поколения женщин, которые жили исключительно для других людей и чужой жизнью. Фридан определила источник этого отсутствия счастья как проблему самоопределения, корень которой – в остановке развития. Она полагала, что эта проблема вызвана самой нашей культурой, не позволяющей женщинам распознать и удовлетворить свои базовые потребности роста и развития, воплотить свой человеческий потенциал. Ее книга, положившая конец общекультурным стереотипам, фрейдистской догме и манипулятивному отношению к женщинам со стороны средств массовой информации, предложила принципы, время для которых давно настало. Ее идеи давали выход подавленным яростным чувствам, и они же привели впоследствии к зарождению освободительного движения женщин и, наконец, к созданию Национальной организации женщин.
В том же 1963 году при президенте Джоне Кеннеди Комиссия по положению женщин обнародовала отчет, где описывалось неравноправие в экономической системе Соединенных Штатов. Женщины получали за одну и ту же работу меньше мужчин; им отказывали в вакансиях и лишали возможности продвижения по службе. Эта вопиющая несправедливость стала еще одним подтверждением того, насколько незаслуженно низко оценивается роль женщин в современном обществе.
Итак, я вошла в мир профессиональной психиатрии в ту пору, когда Соединенные Штаты стояли на пороге зарождения движения женщин за свои права. В 70-е годы мое понимание проблемы возросло. Я начала сознавать неравноправие и дискриминацию женщин; я поняла, что установленные мужчинами культурные стандарты сами по себе вознаграждали женщин за безропотное послушание или же наказывали за отрицание стереотипных ролей. В конце концов я примкнула к горстке коллег-женщин из Ассоциации психиатров Северной Калифорнии и Американской ассоциации психиатров.

Двойной взгляд на женскую психологию

Психоаналитиком-юнгианцем я стала примерно тогда же, когда перешла на позиции феминизма. Закончив аспирантуру в 1966 году, я прошла обучение в Институте К. Юнга в Сан-Франциско и в 1976 году получила диплом психоаналитика. За этот срок мои представления о женской психологии неуклонно углублялись, а феминистические прозрения сочетались с юнговской психологией архетипов.
Работая на базе то юнгианского психоанализа, то ориентированной на женщин психиатрии, я словно строила мост меж двумя мирами. Моих коллег-юнгианцев не очень волновало то, что происходило в политической и социальной жизни. Большинство из них, казалось, лишь смутно сознавали важность борьбы женщин за свои права. Что до моих подруг-феминисток в психиатрической сфере, они, если и считали меня психоаналитиком-юнгианцем, то, вероятно, видели в этом либо мой личный эзотерический и мистический интерес, либо только некую дополнительную специализацию, которая хоть и заслуживает почтения, но не имеет отношения к женским проблемам. Я же, метавшаяся между одним и другим, со временем постигла, какие глубины может открыть слияние двух подходов – юнгианского и феминистского. Они совмещаются в своеобразное "бинокулярное видение" женской психологии.
Юнгианский подход позволил мне осознать, что женщины подчиняются могучим внутренним силам – архетипам, которые можно персонифицировать образами древнегреческих богинь. В свою очередь, феминистский подход помог мне понять, что внешние силы, или стереотипы – те роли, исполнения которых ждет от женщин общество, – навязывают им шаблоны одних богинь и подавляют другие. В результате я начала видеть, что каждая женщина пребывает где-то посередине: ее внутренние побуждения определяются архетипами богинь, а внешние поступки – культурными стереотипами.
Как только женщина начинает сознавать такие влияния, это знание становится силой. "Богини" являются могучими незримыми силами, определяющими поведение и чувства. Знание о "богинях" в каждой из нас – это открывающиеся перед женщиной новые территории сознания. Когда она постигает, какие "богини" проявляются в ней как господствующие внутренние силы, появляется и понимание себя, власти определенных инстинктов, осознание своих приоритетов и способностей, возможность найти личный смысл в тех решениях, к которым остальные люди могут оставаться равнодушными.
Схемы "богинь" оказывают влияние и на отношения с мужчинами. Они помогают объяснить определенные трудности во взаимоотношениях и механизм возникновения влечения, какое женщины того или иного типа питают к определенным мужчинам. Предпочитают ли они мужчин властных и преуспевающих? Невзрачных и творческих? Инфантильных? Какая именно "богиня" незримо подталкивает женщину к определенному типу мужчин? Подобные схемы обусловливают ее выбор и устойчивость взаимоотношений.
Схемы самих взаимоотношений также несут на себе отпечаток той или иной богини. "Отец и дочь", "брат и сестра", "сестры", "мать и сын", "мать и дочь" или "влюбленные" – каждая такая пара представляет собой конфигурацию, характерную для определенной богини.
Каждая женщина наделена божественными дарами, которые следует изучить и с благодарностью принять. Кроме того, у каждой есть установленные свыше границы, которые нужно распознать и преодолеть ради того, чтобы измениться. Женщина не в силах противиться схеме, заданной основополагающим архетипом богини, пока не осознает самого существования в себе такого архетипа и не попытается воплотить с его помощью свой потенциал.

Мифы как прозрения

Впервые я подметила важную связь между мифологическими схемами и женской психологией благодаря книге психоаналитика-юнгианца Эриха Ноймана "Амур и Психея". Нойман воспользовался мифологией как способом описания женской психологии. Такое сочетание мифа и психологических комментариев показалось мне чрезвычайно мощным инструментом.
Например, в древнегреческом мифе об Амуре и Психее первым испытанием Психеи стала задача перебрать огромную гору семян и разложить зернышки каждого вида в отдельные кучи. Первой ее реакцией на это задание (как, впрочем, и на три последующих) было отчаяние. Я заметила, что этот миф хорошо подходит ряду моих пациенток, перед которыми стояли разнообразные проблемы, требующие решения. Одной была выпускница университета, увязшая в своей сложнейшей дипломной работе и не знавшая, как упорядочить рабочий материал. Другой – подавленная молодая мать, которой необходимо было понять, куда уходит драгоценное время, расставить приоритеты и найти способ продолжать свои занятия живописью. Каждой женщине, как и Психее, предстояло сделать больше, чем, по ее представлениям, она могла, – однако препятствия эти возникали по ее выбору. Для обеих пациенток миф, отражавший их собственную ситуацию, стал источником мужества, даровал прозрения о том, как реагировать на новые требования жизни, и придал смысл предстоящей борьбе.
Когда женщина чувствует, что в каком-либо ее занятии есть мифологическое измерение, понимание этого затрагивает в ней самые глубинные средоточия творчества. Мифы пробуждают чувства и воображение, поскольку связаны с сюжетами, являющимися частью общего наследия человечества. Древнегреческие мифы – а равно и все остальные волшебные сказки и мифы, известные людям тысячелетиями, – остаются современными и индивидуально значимыми, потому что содержат истины о переживаниях, единых для всех.
Толкования мифов могут приносить интеллектуальное и интуитивное понимание. Мифы подобны сновидениям, которые запоминаются, даже если они непонятны. Объясняется это тем, что мифы, как и сны, полны символов. По словам мифолога Джозефа Кэмпбелла, "сновидение – это личный миф, а миф – обезличенное сновидение". Не удивительно, что мифы неизменно кажутся нам чем-то смутно знакомым!
При правильном толковании сна человека осеняет мгновенное прозрение – обстоятельства, с которыми связано сновидение, тут же становятся ясными. Человек интуитивно постигает их смысл и сохраняет это понимание.
Озарение как отклик на толкование мифа означает, что соответствующий миф символически описывает что-то, значимое именно для этого человека. Теперь человек постигает нечто важное и сознает, что это истина. Столь глубокий уровень понимания не раз ощущали слушатели, перед которыми я выступала с пересказом мифов и толкованием их смысла. Такое обучение затрагивает чувствительные струны в душе, и теория женской психологии превращается либо в самопознание, либо в понимание, насколько важно для психолога общение с реальными женщинами.
Я начала использовать мифологические сравнения на семинарах по психологии женщин в конце 60-х и начале 70-х годов – вначале в Медицинском центре Калифорнийского университета, затем в Калифорнийском университете Санта-Крус и в Институте К. Юнга в Сан-Франциско. На протяжении последующих пятнадцати лет чтение лекций давало мне дополнительные возможности развить собственные представления и понаблюдать за реакцией слушателей в Сиэтле, Миннеаполисе, Денвере, Канзас-сити, Хьюстоне, Портленде, Форт-Уэйне, Вашингтоне, Торонто, Нью-Йорке – не говоря о Сан-Франциско, где я живу. И на каждой лекции отклики были одинаковыми: когда я использовала мифы в сочетании с клиническим материалом, личными переживаниями и прозрениями конкретных женщин, аудитория получала новое, более глубокое понимание.
Я начинала обычно с мифа о Психее – женщине, для которой главным в жизни были личные взаимоотношения. Затем я рассказывала второй миф с собственным толкованием. Это был миф о женщинах, которые не теряли самообладание, встретившись с трудностями, но, напротив, испытывали благодаря сложным задачам прилив сил – в результате они лучше учились и устраивались в жизни. Героиней этого мифа была Аталанта – быстроногая охотница, добившаяся огромных успехов как в беге, так и в охоте и побеждавшая всех мужчин, которые пытались с нею соперничать. Эту прекрасную женщину можно сравнить с Артемидой, греческой богиней охоты и луны.
Естественно, у моих слушателей эти лекции вызывали вопросы и о других богинях. Я принялась читать о них, пытаясь определить их тип и олицетворяемые ими качества. Благодаря этому у меня появились собственные прозрения. Например, однажды в мой кабинет вошла ревнивая и мстительная женщина – и я тут же различила в ней яростную, униженную Геру, супругу Зевса и богиню брака. Распутное поведение мужа побуждало эту ревнивую богиню неустанно разыскивать и губить "соперниц".
Как оказалось, однажды эта пациентка выяснила, что у ее мужа роман на стороне. С тех пор она была одержима мыслями о сопернице. Она постоянно видела в мечтах картины мести, подозревала, что та следит за ней, и в конце концов настолько увлеклась сведением счетов с этой соперницей, что чуть не сошла с ума. Это была типичная Гера – ее гнев был обращен вовсе не на мужа, а ведь именно он обманывал ее и ей изменял. Такая аналогия помогла моей пациентке понять, что истинной причиной этой "реакции Геры" была неверность супруга. Теперь ей стало ясно, почему ее захлестывала ярость и насколько пагубны были эти чувства. Она поняла, что должна не превращаться в мстительную Геру, а открыто обсудить с мужем его поведение и смело встретить их проблемы в супружеской жизни.
Был и такой случай: одна моя коллега неожиданно начала высказываться против Поправки о равных правах, которую я поддерживала. Меня переполняла обида и злость – и тут вдруг я испытала очередное прозрение. Это был конфликт двух разных богинь в одной душе. В тот момент я чувствовала и вела себя как Артемида, архетип Старшей Сестры, защитницы женщин. Мой оппонент, напротив, была подобна Афине – дочери Зевса, рожденной из его головы, покровительнице героев, защитнице патриархальных устоев, своеобразной "папенькиной дочке".
В другом случае, читая о похищении Пэтти Хёрст*, я осознала вдруг, что на газетных полосах у нас на глазах вновь разыгрывается миф о Персефоне – девушке, которую похитил, изнасиловал и держал в плену Гадес, бог подземного мира. Хёрст была студенткой Калифорнийского университета, приемной дочерью двух влиятельных "олимпийских богов" нашего времени. Она была похищена (уведена в подземный мир) главарем Симбиотической Армии Освобождения, ее держали в темном чулане и неоднократно насиловали.
* Патриция Хёрст (род. 2.02.1954) – приемная дочь владельца крупного газетного издательства в Сан-Франциско. В возрасте 19 лет была похищена социально-революционной группой, потребовавшей за нее громадный выкуп, а затем неожиданно заявила, что сама хочет стать членом этой группы. Участвовала в вооруженном ограблении банка. После тюремного заключения вышла замуж за своего телохранителя, мать двоих детей и актриса. – Прим. ред.
Вскоре я уже видела богинь в каждой женщине. Знание того, как "богини" проявляются в психике, углубило мое понимание как бытовых, так и незаурядных ситуаций.
Вот пример: влияние какой богини преобладает, когда женщина возится на кухне или занимается домашней уборкой? Я поняла, что решается это простой проверкой – тем, как женщина готовит, и поддерживает ли она чистоту в доме, если муж на недельку уезжает. Когда "Гера"* или "Афродита" ужинает в одиночестве, это, скорее всего, грустное и жалкое зрелище: что-нибудь вроде магазинного "домашнего творога". Когда такая женщина одна, сойдет все, что найдется в буфете или холодильнике, – какой контраст по сравнению с теми изысканными и сложными блюдами, которые она обычно готовит мужу! Она ведь и готовит только для него: то, что любит он, а не она сама, поскольку она либо "славная женушка, умеющая вкусно готовить" (Гера), либо заботливая мамочка (Деметра), либо угодливая супруга (Персефона), либо соблазняющая возлюбленная (Афродита).
* Здесь и далее имя богини в кавычках будет означать женщину, которой в данных обстоятельствах владеет архетип этой богини. – Прим. автора.
Однако если в ее характере господствует Гестия, женщина даже в одиночестве накроет стол и устроит себе шикарный ужин – а в доме будет царить привычный порядок. Если мотивация домашней работы определяется архетипом других богинь, женщина, вероятнее всего, будет жить в полном беспорядке вплоть до возвращения мужа. Но "Гестия" непременно поставит в вазу свежие цветы, даже если муж их не увидит. Ее квартира или дом всегда будут уютными, потому что здесь живет она – а не потому, что ей хочется перед кем-то покрасоваться.
Затем я задалась вопросом: станет ли такой подход к пониманию женской психологии через мифы полезным для других. Ответом стали мои лекции о "Богинях в каждой женщине". Слушатели были тронуты и заинтригованы, они возбужденно перешептывались, когда речь шла о мифологии как источнике прозрений. Они начали лучше понимать женщин, причем это задевало самые чувствительные струны души. Когда я рассказывала о мифах, люди слышали, чувствовали и понимали, о чем я говорю; когда я истолковывала их, реакция явно указывала на озарения. И мужчины, и женщины постигали смысл мифов как личную истину, получали подтверждения того, что давно знали, но лишь теперь осознали по-настоящему.
Кроме того, я выступала на встречах профессиональных организаций и обсуждала свои идеи с психиатрами и психологами. Многие разделы этой книги изначально были докладами, которые я представляла в Международной ассоциации аналитической психологии, в Американской академии психоанализа, в Американской ассоциации психиатров, в Институте изучения женщин при Американской ортопсихиатрической ассоциации и в Ассоциации трансперсональной психологии. Мои коллеги сочли этот подход полезным для врачебной практики и высоко оценили то глубокое проникновение в схемы характера личности и психиатрические симптомы, какое дает концепция "богинь". Для большинства из них это было первое описание женской психологии, предложенное психоаналитиком-юнгианцем.
Только мои коллеги-юнгианцы сознавали, что я разработала – и продолжаю разрабатывать – новые принципы женской психологии, весьма отличающиеся от некоторых концепций Юнга, а также совмещаю чисто женскую точку зрения с психологией архетипов. Несмотря на то что эта книга написана для широкого круга читателей, те, кто знают толк в юнгианстве, заметят, что женская психология на основе архетипов богинь бросает вызов общепринятой теории Юнга об Аниме и Анимусе (см. главу 3).
Об архетипических образах древнегреческих богов и богинь писали многие специалисты-юнгианцы. Я обязана этим авторам многими своими познаниями и прозрениями и часто их цитирую (см. примечания к главам). Однако, отобрав семь греческих богинь и распределив их по трем особым категориям в соответствии с психологическими признаками, я создала как новую типологию, так и новые способы понимания внутрипсихических конфликтов (см. всю книгу). В свою типологию я добавила концепцию сознания Афродиты, которая стала третьей моделью, дополняющей сфокусированное сознание и рассеянное сознание, давно описанные в юнговской теории (см. главу 11).
Кроме того, я представляю две дополнительные (новые) психологические концепции, хотя и несколько поверхностно, поскольку подробное их изложение стало бы отклонением от основной тематики книги.
Во-первых, типология "богинь" объясняет расхождения между поведением женщин и юнговской теорией психотипов. По Юнгу, человек относится к экстравертной либо интравертной категории, опирается в своих оценках на чувства либо на рассудок, а воспринимает интуитивно или чувственно (то есть посредством пяти органов чувств). Более того, по классической юнговской теории принято считать, что одна из этих четырех функций (мышление, эмоции, интуиция и сенсорное восприятие) развивается осознанно и преобладает. Какой бы ни была главенствующая функция, другая функция этой пары, как считалось, менее надежна или слабо сознаваема. Исключения в этой модели "одно или другое", или "более развитое и наименее сознаваемое", уже были описаны психологами Джун Сингер и Мэри Лумис. Я уверена, что архетипы богинь помогут лучше объяснить часто встречающиеся среди женщин исключения.
Например, когда женщина "переключается" – то есть переходит от одной грани своей психики к другой, – она смещается и к другому архетипу богини. Скажем, в одной обстановке она экстравертная, логически мыслящая Афина, уделяющая огромное внимание мелочам, а в другой ситуации – интровертная хранительница очага Гестия – тот случай, когда "в тихом омуте черти водятся". Такие смещения объясняют сложности, с какими можно столкнуться при определении юнговского типа многогранной женщины.
Другой пример: женщина может остро сознавать эстетические тонкости (это влияние Афродиты) и не замечать при этом, что на плите по-прежнему горит огонь или бензобак практически пуст (мелочи, которые не ускользнут от внимания Афины). Преобладающая "богиня" поясняет, каким образом одна и та же функция (в данном случае сенсорная) может, как это ни парадоксально, одновременно быть и высокоразвитой, и несознаваемой (см. главу 14).
Во-вторых, врачебная практика помогла мне понять, что могущество архетипов богини господствует над женским эго и вызывает психиатрические симптомы, сопоставимые с теми атрибутами силы, какими богинь наделяли исторически – по мере снижения этой власти от образа древнеевропейской Великой Богини до различных уровней древнегреческих богинь, которые были дочерьми богов либо богинями-девами (см. главу 1).
Несмотря на то что в этой книге разрабатывается теория и приводятся сведения, полезные для специалистов, написана она для всех, кто хочет лучше понять женщин – и особенно женщин, которые наиболее близки читателям, любимы, но до сих пор остаются загадкой. Наконец, эта книга предназначена для самих женщин, которым она поможет открыть в себе потаенных богинь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 >>